Заступник
Глава первая
Тени красиво ложились на стены города, становясь все больше и больше. Лучи заходящего солнца искрились в маленькой речке и зажигали и без того блестящие глаза детей. Взрослые иногда оставляли свои дела на минуту, чтобы посмотреть, как резвятся их чада в последний июльский день. Завтра должна была открыться первая в этом году ярмарка с новыми побрякушками, а, может, и с какими-нибудь полезными предметами, которые могли пригодиться в хозяйстве. Поговаривали, что на праздник собирались привести нечто грандиозное и шокирующее, и мысль о неизвестном многих будоражила, так как давно уже ничего интересного в городе не происходило.
Дэларо был последним городом, построенным во времена Великих Битв Мотарге, бесстрашного полководца, который добился подчинения ему чуть ли не всех земель севера, объединенных под единым названием Дарнен. Дэларо располагался на реке Мьетиль, которая разделала его очень долго на два лагеря, но один вельможа додумался возвести вокруг них башни и стены, дабы таким образом защищаться от общих врагов. Сотни раз город подвергался нападениям из Сальфийских лесов, где обитали эльфы, не любившие, когда кто-то захаживал в их места. За разбой, неважно кем причиненный, они мстили жителям Дэларо, так как считали, что все беды исходят от тех. Поэтому, когда в город приходил кто-нибудь из эльфийского рода, стража тут же начинала за ним следить и при необходимости вышвыривала вон из города, но не убивала, потому что правитель не хотел ни с кем ссориться. И все-таки войны не удалось избежать. Зимой 634 года под звуки громогласных труб перед лесом собралась армия эльфов, которая двинулась на Дэларо под предводительством Даиара. Он знал, что просто так ему не взять город, поэтому благодаря друзьям с востока он сумел укрепиться неподалеку от ворот Дэларо, а затем нанести сокрушительный удар, такой, какого не ожидали даже ближайшие малые государства, следившие за ходом боев, но не вмешивавшиеся в них. Город не устоял под натиском и сдался. Шли месяцы и годы. На заре падения Хальской Башни, главного поста города, над Дэларо нависла новая напасть: люди в белых одеждах и на серебристых конях ворвались в город и тут же захватили его. Они провозгласили новым правителем какого-то Барила, который в скором времени подошел со своей армией и надел корону. Он вроде был обычным человеком, но иногда с ним происходило что-то более чем странное: например, он выходил ночами на улицу и начинал громко ржать – его никто не понимал.
Казалось, что уже никогда к жителям не вернется покой, пока к власти не пришел Коринон, сын Завира, старого морского волка, закаленного в абордажах торговых кораблей и умевшего неплохо пользоваться корабельными орудиями, и не объединил несколько городов под единым флагом Дэларо. И теперь на нем красовался не только черный тюльпан, но также и алая лента Мэнто, обвивавшая цветок, северная звезда Сирина вверху и, конечно, золотой дракон Вареиолли внизу, – все это было изображено на темно-синем фоне. Правитель сумел, неизвестно каким образом, выправить экономику и наладить союзы с прилегающими к Дэларо территориями. На время установился мир с соседями, но через несколько столетий войны опять не удалось избежать: огромная армия нежити покинула свои жилища и двинулась на счастливый город. Когда последний луч солнца исчез за Дримскими горами, разразилась беспощадная битва на Креймской равнине близ Дэларо… Многие в той битве пали, многие бежали, спасая свои шкуры от нечисти. Враги были уже готовы напасть на сам город, но серебряные стрелы пришедших на помощь орков сокрушили незваных гостей и оттеснили оставшиеся силы к Белой реке и добили их. С тех пор мало кто пытался захватить город, но и без войн он приходил в упадок и ждал нового короля, который вернет ему былое величие. Через десятки лет на троне восседал человек, называвший себя потомком Коринона, и звали его Тэранд Бенгильский. Его знали только верные ему лица, и шли догадки, кто он был на самом деле и откуда явился. Он слыл жестоким, но справедливым правителем, чтил законы и принуждал всех им следовать, с соседями жил мирно, пытаясь держать, как можно дольше, с ними торговые отношения. Народ же его не любил, но уважал. Никаких родственников он не признавал, считая, что он единственный оставшийся в живых какой-то там праправнук великого короля, так что попытки приблизиться к верховной власти были просто-напросто тщетны. Наступил июль 1190 года, когда Тэранд прослышал о новом дальнем родственничке, желавшем его свергнуть…
Лето 1190 года выдалось на редкость жарким. Солнце никогда еще не светило так ярко и не обжигало глаза своими лучами. Спасало только одно: воздух был сухим, и благодаря этому легко было дышать. Медленной походкой к городу приближался юноша, подробно разглядывая на ходу свою палку, заточенную с обоих концов, приготовленную таким образом для самозащиты. Он умел неплохо драться и нередко выходил победителем из боев, но, бывало, бежал с поля брани, как бесхвостый щенок, страшно боясь за свою жизнь. Хотя ему просто непонятно как везло: ни стрела с ядовитым наконечником, ни острый кинжал, ни тяжелый меч не брали его. Большие серые глаза с бледно-красным оттенком всегда сияли в лучах солнца и удивляли и настораживали прохожих: их смущал такой цвет глаз. Темные худощавые и длинные руки походили на укороченные лапы гигантского паука, из-за чего юноше было трудно поднимать тяжелые предметы, зато ему удавалось хватать налету кинжалы. Быстрота и проворство, ловкость и подвижность – все эти качества слились в его теле, подчинявшемся единой гармонии. Красный балахон скрывал под собой серую рубаху из оленьей замши, коричневые сапоги утопали в глине, а черные прямые волосы ниспадали на худые плечи и при неловких движениях полностью закрывали лицо.
Неизвестный прошел мимо какого-то старика в грязных лохмотьях, стоявшего с протянутой рукой и смотревшего на всех с плачущим видом, и презрительно взглянул на него. Но помедлив секунду, юноша достал монету из мешочка, болтавшегося у него на поясе, подкинул ее в воздух, и когда она упала, старик живо ее подобрал и поблагодарил юношу. Тот ничего не ответил и ускорил шаг.
Вдалеке заблистали шлемы стражников, стоявших около главных ворот Дэларо. Над городом летали соколы и издавали душераздирающие крики. Солнце заливало золотые шпили многочисленных сторожевых башенок. Один из стражников отошел по делам, и юноша, воспользовавшись этим, подбежал ко второму и дернул его за рукав.
– Убирайся прочь! – рассвирепел тот спросонья и замахал тяжелым копьем. – Кто ты такой?
– Да будет тебе известно, что я Лилиар, сын Элидора, – высокомерно ответил юноша.
– Не знаю никакого Элидора и знать не хочу за такую наглость.
– А не надо спать на работе, – заметил Лилиар и усмехнулся.
Стражник зевнул и почесал бок.
– Ладно, забыли… Итак, зачем идешь в город? – спросил он, подозрительно вглядываясь в юношу.
– Мне нужно видеть Тэранда Бенгильского и быстро! – отрезал собеседник и посмотрел на небо, завидев, как на огромной высоте кружат ласточки, а с бесчисленных балконов верхних этажей за ними наблюдают хищные птицы.
– Сегодня великий праздник, и наш король, – да не покинет его Уворд! – никого к себе не допускает, – сказал охранник, чем вызвал негодование Лилиара. Тот устремил пронзительный взор в глаза воина и ухмыльнулся, но после этого сразу же стал суровым.
– Ты пропустишь меня! – тон казался грозным. – У меня важное поручение к королю. Я должен немедленно о нем рассказать. Тебе ясно?
– Ну… – замялся вояка, – конечно, можно и пропустить, только если… – и он показал на маленький мешок, болтавшийся у него на бедре.
– В дороге я изрядно потратился и не настолько богат, чтобы отдавать деньги еще и тебе, – прошипел юноша, через секунду осознав, какую глупость он совершил собственными руками – не подкупил этого тупого стражника.
Лилиар стал приближаться к нему, а тот начал пятиться назад, но, взяв над собой обладание, воин выпрямился и, махнув рукой, ответил:
– Хорошо, я пропущу тебя, но только с одним условием, – тут он почесал затылок, словно размышляя, какое же условие придумать, чтобы не прогадать и получить выгоду из сложившейся ситуации, – ты должен будешь вычистить мою комнату, уговор? – он расплылся в довольной улыбке. – Кстати, меня зовут Венирон, сын Фарена. Спросишь меня – тебе сразу покажут, где я живу.
Лилиар некоторое время колебался, но потом все-таки согласился, хотя недовольно поглядывал на Венирона, не очень веря его словам. Ему казалось, что стражник сказал это только для того, чтобы юноша, наконец, от него отвязался.
Воин крикнул другому, что бы тот занял на время его место, пока он проведет незнакомца к центральной площади, второй стражник с удивлением взглянул на обоих, пожал плечами, но поспешил выполнить приказание.
Лилиар последовал за Венироном, внимательно оглядываясь по сторонам. Ему не терпелось поскорее доставить письмо королю, которое он все время сжимал в кармане. Он знал, что если Тэранд не получит его, то должно будет случиться нечто ужасное, а именно приближалось то время, когда он, Лилиар должен будет занять место Тэранда, дабы осуществить пророчество. Один раз ему помешали, и он был изгнан из королевства вместе со своим братом, но после кровопролитной ночи близ Изумрудных Озер его брат пал от смертельного удара в спину, и теперь Лилиару через семьдесят шесть лет придется снова отвоевывать трон, но сегодня он пришел мирным путем достигнуть своей цели.
Он быстро осмотрелся вокруг и заметил, что горожане не больно уж-таки его приветствуют. Они смотрели на него исподлобья, в их глазах пылал недобрый огонь. Многие отворачивались от него, чтобы только не видеть его лица. Некоторые уводили маленьких детей в дом, чтобы они не повстречались с незнакомым им существом. Дети постарше провожали его взглядами, прячась в тени домов. Юноша заметил, что из окон на него были направлены стрелы, и они могли бы стремительно полететь в него, когда бы охранник подал знак. Он предполагал, что могло произойти, но никак не мог в это поверить. Пытаясь закрыться балахоном от тяжелых взглядов, он понимал: единственное, что сейчас выдавало его и отличало от других людей, были его складность и чернота тела, которые говорили о том, что Лилиар был просто-напросто из рода эльфов, темных эльфов.
– Да что же это с ними со всеми или они забыли, кто я такой? Так и смотрят на меня, словно на врага? Неужели они думают, что я могу причинить им вред? Глупости! – подумал юноша, но тут же прогнал от себя эти мысли, хотя они очень его донимали.
Венирон вышел на небольшую улицу и преградил путь юноше. Он бросил взгляд на пробегавшую мимо рыжеволосую девушку и закусил губу.
– Эх, хороша девчушка, – прохрипел он, а затем повернул голову к Лилиару. – А теперь, мой милый друг, мне придется с тобой расстаться, – заявил он. – Я не собираюсь с тобой переть через весь город. Я возвращаюсь к себе, поэтому валяй. Моя совесть будет чиста, – прошептал он в конце и, оттолкнув эльфа в сторону, пошел обратно на службу.
Лилиар пожал плечами и облегченно вздохнул: наконец-то этот противный стражник перестал пялиться все время на него. Он окинул взглядом обстановку и направился прямо к дому, над дверью которой на ветру болталась вывеска с изображением кубка и стекавшей в него коричневой жидкости из кувшина. «Таверна, – мысленно воскликнул юноша. – Как раз то, что мне нужно!» Он прошлепал по грязи и вскоре оказался перед дубовой дверью. Надпись над дверью едва заметными буквами гласила: «Вечный полет».
– Во дают! – невольно подумалось эльфу. – Хорошо, что еще не «улет».
Толкнув дверь, он вошел внутрь, и резкий запах лука ударил ему в нос. Около окна стояли круглые столики с миниатюрными стульями, а в центре – грубой работы столы со скамьями. Привыкнув к зловонью, Лилиар миновал огромные столы и уселся за занавесью, спадавшей с потолка до самого пола. С другой стороны располагалась тумба с вазой, а рядом с ней сидел пожилой мужчина, прятавшийся за второй занавесью. Он бросил угрожающий взгляд на побеспокоющего его эльфа, хотя Лилиар не видел никакой причины к этому, и затем закашлял. Вокруг юноши вертелась девушка в чистом белом переднике и пыталась выяснить заказ. Лилиар уселся в кресло и приказал принести ему кружку эля и, по возможности, нежные кусочки свинины. Девушка посмотрела на него испуганно и побежала выполнять заказ. Через минуту в кухне раздались крики и ругань: «Лора, я тебя сейчас убью!» – оттуда выбежал повар, держа прижатой к груди руку, обмотанную полотенцем, пронесся по комнате и выскочил на улицу. Вслед за ним промчалась девушка, повалив стойку, на которой стояла любимая ваза хозяина таверны. Лора остановилась и стала собирать бесчисленные осколки. Повар, вернувшись, презрительно взглянул на замученную девушку, которая чуть не плакала, но, заметив, что та что-то прятала за передником, тяжелым шагом приблизился к ней.
– Что вы там прячете, дорогуша?
– Ничего, – пролепетала девушка, опустив глаза.
– Золото она прячет, золото, – раздалось несколько голосов. Таверна разорвало хохотом.
Эльф лишь улыбнулся, а затем посмотрел в окно – темнело. В этот момент в таверну вошел незнакомец в черном плаще и, осмотрев комнату, словно искал свободное место, уселся напротив Лилиара. Юноша заерзал в кресле и сложил руки в замок. Подошла Лора и со злобой поставила перед ним большую кружку теплого эля и железную тарелку с кусками говядины.
– Не понял? – изумился Лилиар.
– Что-то не так? Обращайся к повару, я тут не причем, – девушка махнула в сторону кухни и окинула взглядом нового посетителя. – Что будем заказывать?
Мужчина ничего не ответил и только покачал отрицательно головой. Девушка фыркнула и удалилась на кухню.
Эльф пробормотал ругательства и принялся поедать принесенное. На него то и дело посматривал незнакомец и раздувал вокруг себя клубы белого дыма. Вдруг он положил трубку и вышел из таверны. На его место сел старик, который сначала сидел по другую сторону от тумбы.
– Ну что, день начался не совсем приятно? – спросил он и улыбнулся.
– А вы, собственно, кто? – протянул Лилиар и уставился на мужчину.
– Тебе это так важно?
Юноша чуть не подавился. Он стряхнул с себя жирные капли и глотнул эля.
– Я имею право знать, с кем разговариваю, – пробубнил Лилиар.
– Думаю, ты знаешь, что уже много лет мы не уважаем эльфов, но и не трогаем их до поры до времени, – ответил старик, пропустив мимо ушей просьбу эльфа.
– Ну… Допустим, знаю, – юноша пытался держаться на равнее с этим стариком, хотя он ничего и не знал, а лишь догадывался.
– Так вот, я советую тебе убираться из города!
– Вы так думаете? – съязвил эльф, с печалью думая про себя, как же он давно не был в Дэларо.
– Да, конечно. Наш город создавался не для таких, как ты, паршивый эльф, – мужчина вытащил из-за пазухи кинжал.
– Ну, знаете, я не для того пер сюда, чтобы какой-то проходимец указывал мне, куда идти, а куда нет, – юноша выплеснул остатки эля на пол, пока никто не видел.
– Не хочешь по хорошему, тогда… предлагаю пари, согласен?
– Допустим, согласен, и что за пари?
Старик улыбнулся, с нарочитой медленностью встал из кресла и пошел прямо к одному из столбов, служивших опорой для второго этажа. На столбе он вырезал небольшую ямку и вокруг нее несколько кругов. Посетители разбежались в стороны и заняли места, подальше от намечавшегося состязания.
– И что ты предлагаешь? – спокойно спросил Лилиар, не покидая своего кресла.
– Если в центр попаду я, то ты убираешься вон из Дэларо, – старик указал на входную дверь.
– Хорошо, а если… – начал эльф.
– Другого «если» не будет. Я – первый, – мужчина сделал четыре больших шага в сторону от столба, развернулся и кинул кинжал. Тот застрял прямо в ямке.
– Неплохо, – сказал Лилиар, но он уже понимал, что вряд ли сейчас выиграет пари. Он не мог признать поражения, но и победить у него не было шансов, хотя… Он кинул свой кинжал, и тот вонзился чуть правее от кинжала старика.
– Опять скосил, – прошептал эльф и посмотрел на соперника: тот, прислонившись к столбу, хохотал.
– Ты проиграл, – выдохнул старик через раздирающий его смех. Хозяин таверны стоял за ним, скрестив руки на груди и недружелюбно поглядывая на Лилиара.
– Проваливай, гнусный эльф! – приказал он. – Или ты хочешь, чтобы я позвал стражу? Эй, стража!
– Оставьте его в покое! – со стула сорвался посетитель, закутанный в серо-зеленые одежды, и обнажил свой скимитар.
– Драка! Драка! – пронеслось в таверне.
– Фиртас, поди прочь, – взревел трактирщик. – Это не твой бой.
– Но это мой собрат! – воскликнул Фиртас и приблизился к юноше. – Беги, я их задержу, – шепнул он ему.
– Но это же самоубийство, – прошипел Лилиар. – Тем более ты тут не причем.
– Брат? – вскричал хозяин. – Так они еще и братья!
– Наших бьют! – взревел старик и вознес руку к потолку. С его пальцев сорвалась молния и полетела в Лилиара, тот увернулся и, прыгнув на скамью, тут же оказался прямо перед магом. Столб от молнии зажегся, и пламя начало медленно охватывать окружающую его мебель.
– О Боги! Что вы наделали, проклятые эльфы? – заорал трактирщик. – Вон!
Фиртас схватил Лилиара за плечо и, пятясь назад, вывел его на улицу. Он побежал по лужам, затем спрятался за углом кузницы и скрылся в грязных переулках. Юноша следовал за ним. Фиртас вошел в тень дома и оглянулся. Лилиар присел на корточки рядом с ним и внимательно за всем наблюдал. Мимо прошли стражники, о чем-то громко болтая, – видимо, они еще не знали о разгроме в таверне. Фиртас хихикнул и посмотрел в глаза юноши.
– Вот ты и прибыл, – сказал он. – Да уж, весело началась твоя жизнь здесь.
– Ничего смешного, – отрезал Лилиар. – Зачем ты вообще влез в это дело?
– А ты хотел, чтобы маг превратил тебя в кучку пепла?
– Ага, а с тобой – в две кучки пепла.
– Что-то больно ты сегодня серьезен.
– А, по-твоему, я должен веселиться? Я пришел за делом, а тут какие-то люди – идиоты, одним словом.
– Разве ты знал? Ах, ну да, откуда тебе знать о том, что произошло. Лилиар, разве ты не заметил странных взглядов в нашу сторону, не заметил, что над нами издеваются и смеются, нас просто ненавидят. Юсланалан уже не тот, что был до твоего заточения в покоях славного воина Тарвы, – Фиртас усмехнулся.
– Короче!
– Времена Мотарге вернулись, хотя великий полководец вот уже как семьсот лет покоится в гранитном зале Славных. Когда-то Дэларо был несчастьем для эльфов, только его жители как раз думали наоборот, из-за чего велись кровопролитные битвы. Много потребовалось лет, пока они утихли и воцарился мир.
– Очень коротко, – съязвил Лилиар. – Но почему ты говоришь, что все вернулось?
– Не знаю, может, и не все так плохо, – Фиртас пожал плечами, выглянул из-за угла – никого, и обернулся к другу. – Но нас презирают – это факт.
– Это все объясняет, – юноша встал в полный рост и сжал кулаки. – Жалкие людишки! Вот, что надумали! Клянусь: наступит день, когда падет последний человек в Холингаре и на трон в Прекрасной Зале взойдет наш сородич.
– Какие высокие слова, жалко только, что они не подействуют. Твои клятвы никогда не действуют… Пора! Я знаю, где можно переночевать.
– Тогда пошли!
Фиртас обогнул колодец, вышел на небольшую площадку, а затем скрылся в потемках сада какого-то мага. Он пролез через кусты красных и белых роз, оказался среди огромного количества яблонь и, немного поразмыслив, побежал к заброшенному дому, мрачно стоявшему на окраине города.
– Здесь нас никто не найдет, – объяснил эльф, заметив изумленный взгляд Лилиара. Фиртас достал из кармана ключ и отпер дверь. Как только юноша вошел, он тут же запер ее. Лилиара передернуло: комната, в которую он попал, была просто отвратительна. Единственное окно было настолько грязным, что даже луч света не мог проникнуть в комнату. В центре стоял стол огромных размеров, при виде его у Лилиара сразу возник вопрос – как этот стол вообще смогли протащить через дверной проем. В углах валялись сломанные стулья, будто здесь произошла драка и противники просто напросто развлекались – во всяком случае, так показалось юноше. Он осторожно прошел рядом со столом и уселся в кресло, подняв тем самым клуб пыли. После нескольких чихов, он вдруг заметил, что Фиртас стоял перед ним, обнажив меч.
– И вот мы одни, – эльф недобро улыбнулся. – Темнеет, и никто нас здесь не найдет. Доволен?
– Да, да, – глаза юноши сузились. – Только убери оружие. Зачем оно нам сейчас?
– А ты догадайся! – Фиртас приблизился вплотную к Лилиару, изо рта неприятно пахло.
– Ты пьян, – небрежно сказал юноша, сжав руку в кулак и готовясь в случае опасности нанести удар.
– Быть может, – Фиртас убрал руку с подлокотника и отошел в сторону. – И я чувствую в твоем голосе…
– Дрожь, – подхватил эльф. – О да! Ты хочешь напугать меня, и у тебя это неплохо получается.
– Напугать? Нет… – Фиртас разглядывал свой меч, потом повернулся к Лилиару и быстро пошел на него. – Столько лет о тебе ни слова, а теперь ты являешься, чтобы смешать все карты. Нет, ты так и не догадался, поэтому… – кинжал вонзился Фиртасу в шею и, причиняя еще больше боли, вышел из нее.
Фиртас начал хватать воздух, он замахнулся мечом, но Лилиар уже успел увернуться и встать за столом. Эльф со страданием взглянул на убийцу и, замахнувшись еще раз, уже в отчаянии, свалился на кресло ничком. Юноша перевел дыхание, оттащил тело к закрытому белой тканью камину и устроился в кресле. Он еще раз осмотрел комнату и, не найдя ничего интересного, уснул.
Утро выдалось на удивление теплым. Солнечный свет пробивался через грязное окно и заигрывал с лицом эльфа. Юноша, не вытерпев такого нахальства, потянулся и вскочил на ноги. И вспомнил, где он находился. Лилиар решил немедля осмотреть мертвого Фиртаса. Он подумал снять с того пояс с ножнами, но что-то остановило его. Из-под рубашки он достал драгоценный камень и спрятал в нагрудном кармане. Обыскав полностью эльфа и ничего больше не найдя, юноша выпрямился и вынул катану из ножен. Он опробовал оружие на прочность, ударив по столу: клинок оставил глубокий след.
– Неплохо, но этого мало, – сказал Лилиар и вложил на место меч, еще раз осмотрел комнату и с осторожностью открыл дверь. На улице было пусто, только ветер гонял листву. Юноша покинул дом и как ни в чем не бывало зашагал по дороге.
Какой-то мужчина промчался рядом, несся в руках развевающееся знамя, и скрылся за углом. Лилиар решил пока не задаваться вопросами, что происходит и почему все куда-то спешат, и свернул на вымощенную камнем улочку.
Вскоре она вывела юношу на центральную площадь города, на которой собралось много народу, и от мала до велика внимательно глядели куда-то в одну сторону. Лилиар увидел деревянную площадку, которую окружали люди и о чем-то оживленно беседовали. Подняв чуть выше глаза, перегнувшись через перила, вдоль которых он шел, а затем, встав на них, юноша едва не вскрикнул: в центре площади стоял высокий столб, к которому была привязана уже в возрасте женщина с золотыми волосами, так и искрившимися на солнце. Она была нагая, и кто-то из горожан проводил по ее телу веткой березы; когда женщина не могла сдержать улыбки от щекотки, то житель начинал хохотать, а рядом с ним люди заливались диким смешком, и тогда по телу юноши пробегала неприятная дрожь. Но вдруг все стихло, и, словно откуда-то издалека начала доноситься душераздирающая музыка. Сердце Лилиара безумно сжалось, и он подумал, что сейчас вот-вот умрет.
Из боковой арки появился тот, кого все так долго ждали: огромный мужчина, неся в руке факел, с надменным видом шел к площадке: казалось, ему было наплевать на предстоящее событие. Он аккуратно поднес зажженный факел к соломе, сложенной у ног жертвы, и отбежал подальше. Когда огонь, усиленный ветром, охватил тело женщины, юноша закрыл лицо; на многих лицах жителей изобразился ужас, но он тут же исчез и сменился бешеными разговорами, жители бурно стали что-то обсуждать, но Лилиар и не пытался вникать в их беседу. Он спрыгнул с перил и подошел к опасному месту, так как огонь в любой момент мог обжечь его. Около столба продолжали лежать еще не задетые огнем соломинки. Юноша провел по ним рукой, но тут же одернул ее; он не мог забыть то, что только что произошло, он ясно помнил каждое движение женщины в предсмертной агонии, а также он видел, что на ее лице ни разу не появился страх перед неизбежной гибелью: оно было спокойно, но каким-то каменным, безжизненным, хотя тело извивалось и пыталось избавиться от пут, которые крепко держали его. К юноше подошел Венирон («А он-то что тут делает? – воскликнул мысленно эльф. – Неужели меня не узнал?») и, положив руку на его плечо, тяжело вздохнул. Он осмотрелся и, поняв, что никто на них не обращает внимания, потянул к себе Лилиара.
– Это и был праздник? – прошептал тот, и слезы выступили на его глазах, и он поспешил их спрятать, вытерев глаза рукавом.
– Это было всего лишь начало, и … – охранник осекся и надолго замолчал. День подходил к концу, и скоро должны были зажечь факелы. Многие люди возвращались с полевых работ, некоторые жители снаряжали лошадей для поездки вокруг пригородных границ, чтобы получить новые известия о том, что творится в пределах города и его окрестностях. Венирон и Лилиар шли по узкой улице, и стражник продолжил прерванный им же разговор.
– Женщина, которую ты видел, была одной из дочерей светской колдуньи, – прошептал он. – Она, как и ее мать, знала немало заклинаний и поэтому насылала всякие болезни и проклятия на наш мирный город, но ее никак не могли найти: слишком хитра была, и каждый раз после пакостей меняла дом. И вот однажды, когда минуло больше тридцати лет после ее появления в наших краях, жилище этой женщины было найдено незадачливым охотником: он шел следом за оленем, упал в овраг, поднялся наверх, направился дальше вдоль него и случайно набрел на странное место, похожее на шалаш, только очень большой. Недолго думая, он рассказал жителям о найденном счастье, за что получил немалую награду от одного важного лица. И вот был послан отряд хороших воинов, и колдунью поймали, а также с помощью собак отыскали дома других врагов, и с ними сделают то же, что с проказницей, – стражник сделался очень серьезным.
– Неужели сожгут, а как же та мать, потерявшая вот так свою дочь? – безнадежно спросил юноша и повернулся к площади.
– Да, сожгут, а мать, что мать? Дело кончено: по-видимому, ее ждет та же участь, что и…– прозвучал тяжелый голос за его спиной.
Юноша еще долго бы смотрел на то место, где была совершена казнь, но воин отвлек его и потребовал не отставать. Они прошли по двум пустынным улицам, потом завернули направо и оказались перед лестницей из мрамора, ведущей к железным дверям старинного высокого здания в несколько этажей с поддерживающими арками и большими окнами. Скульптуры украшали фасад каменного замка и, казалось, защищали вход своей могучестью и грозным взглядом. На небольшой площадке, окруженной перилами, перед дверями с обеих сторон стояло по три лучника и одному копейщику. Один из воинов, увидев гостей, выдвинулся вперед и, не дожидаясь вопроса, сказал, указав рукой наверх:
– Его Величество сегодня никого не примет, но если дело срочное, то… – по лицу воина пробежала дерзкая улыбка.
– И сколько же ты получаешь в день за пропуск? – съехидничал Лилиар, но Венирон поспешил утихомирить его и отвести в сторону. Они быстро скрылись за поворотом, а воины еще долго смеялись.
На главной башне был зажжен первый факел, и вскоре город озарился огнем, привлекая тем самым к себе чужаков. В горах завыли волки и, разлегшись на широком выступе, стали ждать восхода их главного символа – серебряной луны.
Холодный ветер донес до юноши крики новой колдуньи, и тот вздрогнул, осуждающе посмотрев на стражника. Воин ничего не сказал, а только больше сжал копье. Они шли вдоль покрывшихся грязью старых телег, потом спустились по кирпичной полуразвалившейся лестнице, с шумом прошли по каменному мосту, который соединял два берега и был перекинут в виде горба через широкую реку, делившую город на две части, темным переулком прошмыгнули мимо последних торговцев и вскоре оказались перед маленькой железной дверью, около которой сидел какой-то человек весь в лохмотьях с седыми волосами и играл с монетой, подбрасывая ее вверх и ловко хватая иссохшей рукой. Стражник небрежно толкнул его ногой в бок и погрозил кулаком:
– Сколько раз я тебе говорил не крутиться вокруг этого места! Опять ослушался?! Проваливай отсюда! – и Венирон ударил его ногой в живот.
Бродяга сначала сжался, а потом, поднявшись с места, ответил щелбаном по лбу воина, и на его лице исказилась зверская улыбка. Его рука, державшая монету, потянулась к карману, и Лилиар, заметив движение, почувствовал что-то неладное, вот-вот произойдет непоправимое. Он быстро сделал кувырок через бедро, вынул из каждого сапога по кинжалу, свалил с ног бродягу и нанес один удар в его руку, другой же кинжал он задержал у горла безумца.
– Слишком просто, – промелькнуло в голове юноши, но бродяга не шевелился под ним. Охранник изумился такой скорости и ловкости, схватил за шиворот человека в лохмотьях и отбросил в сторону, потом помог подняться юноше.
– Я же предупреждал! – с усмешкой произнес Венирон и бросил суровый и презрительный взгляд в сторону бродяги: тот поспешил убраться, прикладывая ткань к раненой руке.
– Зачем ты это сделал? – вдруг спросил охранник, на каблуках повернувшись к юноше. – Решил стать героем? Не в то время, не в том месте...
– Он задумал что-то недоброе, я видел это по его движениям, – угрюмо ответил Лилиар.
– Не надо было на него нападать, теперь у нас могут быть неприятности, хотя… Спасибо, – пробурчал воин и достал связку ключей. Подобрав подходящий ключ, он вставил его в замочную скважину и повернул несколько раз. – Никогда никому не говори о том, что ты сейчас видел, – сказал он через плечо. Юноша в ответ только кивнул и осмотрелся, не подглядывает ли кто за ними. Дверь открылась, и Лилиар с Венироном вошли в полную темноту. Воин наощупь нашел факел и поспешил зажечь его. Сделав это, он случайно натолкнулся на юношу и встретился с ним лицом к лицу.
– Будь осторожен, – прошептал он и взял эльфа за руку. – Идем!
Они пробрались через какие-то мешки, лежащие прямо у их ног, медленно прошли по недлинному коридору, стуча по полу обувью, и ступили на каменную лестницу, уходившую спиралью вверх. На пути, к счастью, им никто не встретился и Венирон уже начинал спокойно дышать, веря, что ничего плохого с ними не произойдет. Юноша всю дорогу замечал, как охранник неожиданно начинал качаться из стороны в сторону, – похоже, тот принял лишнего и теперь плохо соображал, что делает и кому помогает. «Нельзя же столько пить, чтобы не понимать, с кем ты находишься? – подумал эльф. – Хотя это мне и на пользу».
– Ты удивлен, почему я тебе все еще помогаю, а не отправил гулять из нашего города по добру по здорову? – спросил вдруг Венирон. – Тогда не буду скрывать, скажу, что я это делаю… Ну, не только, так сказать, из-за денег; мне понравилась твоя настойчивость, и, видимо, письмо действительно нужно передать королю, поэтому я решил тебя провести тайным путем, так как я знал, что нас не пропустят через парадный вход. Почему, ты и сам понимаешь, – Он минуту помолчал, потом вдруг крикнул: – Проклятье! Я тоже не одобряю определение короля: праздник – для него это сожжение людей. Бойся его, если ни разу не сталкивался с ним. Он жесток и суров, подозрителен и опасен. Если идет не так, как он хочет… – тут он сжал руку в кулак и помахал им. – Остерегайся! Если ты встанешь у него на дороге, раскромсает в пух и прах и следа не оставит.
– Я его не боюсь! – твердо сказал Лилиар, и на его лице изобразилась легкая усмешка.
– Берегись, как бы тебе эта уверенность не навредила, – прошептал воин.
Скоро перед ними открылась небольшая площадка, пол которой был выложен из белых и черных плит. Единственное окошко под потолком освещало ее бледным светом, отчего помещение казалось очень маленьким. Воин отпер еще одну дверь и осторожно приоткрыл ее. Прислушиваясь, он посмотрел в разные стороны и перешагнул через порог. Оказавшись в широком коридоре, вдоль стен которого стояли статуи, юноша зевнул: ему уже порядком надоел такой длинный путь, но воин поспешил успокоить его, сказав, что они почти на месте. Но вдруг дрожь пробежала по спине, и Лилиар с Венироном переглянулись, так как услышали сзади тяжелые шаги. Они поторопились скрыться за чем-нибудь, но было поздно. По ступеням парадной лестницы вбежал какой-то воин с напряженным лицом, неся какой-то документ в руках. Он заметил двух незнакомцев, но пронесся рядом с ними, чуть не сбив юношу.
– Какой торопливый! – воскликнул тот, но прикусил губу, боясь за последствия, но ничего не случилось. Воин лишь недовольно прыснул, видимо, услышав слова, но побежал дальше. Стражник почесал нос и усмехнулся.
– Ну, ты даешь! – тихо произнес он, чуть-чуть посмеиваясь, и последовал за пробежавшим воином. – Нам идти той же дорогой, – объяснил он.
Они прошли по длинному коридору, еле освещенному факелами, и юноша все время оборачивался назад. И вот, наконец, они стояли перед могучими дубовыми дверьми, украшенными рисунками и обрамленными золотом. Рядом, недалеко от какой-то статуи находился небольшой отряд стражников со сверкающими шлемами и атласными плащами. Один из воинов что-то возбужденно рассказывал остальным, а те с интересом его слушали. Когда подошли незнакомцы, он тут же оборвал свой рассказ и принял суровый вид, положив руку на рукоятку меча. Приятель юноши приблизился к воину и что-то прошептал на ухо. Тот отрицательно покачал головой, а отряд завопил что-то невнятное. Рассказчик, по-видимому, он был главный, подошел к юноше и приказал:
– Покажи письмо, если оно у тебя, конечно, есть!
Лилиар неохотно протянул руку к грудному карману, но остановился.
– Я передам его лично в руки короля. А пока письмо будет у меня, – прошипел он.
– Жаль, очень жаль, что ты отказался выполнять приказ начальника охраны, – сухо и холодно ответил воин. – Тебе стоит поучиться уму разуму, и научиться выделять людей по их одежде.
Эльф смерил его взглядом.
– Ты не похож на него, ты – обманщик, – сказал он.
– Ты ответишь за свои слова! – вскричал Питин и обнажил меч, остальные из отряда последовали его примеру. Но тут вмешался Венирон:
– Что вы?! С ума все сошли? – проговорил он. – Драться где надумали! Перед королевской приемной!.. Питин, живо пропусти нас, а потом делай все, что хочешь, с этим… эээ… как тебя там звать? Лилиаром, вот… Пошли, безумец, – прохрипел Венирон эльфу и взялся за золотую ручку двери.
Юноша, злобно посмотрев на противника, последовал за охранником.
– Еще увидимся, – бросил Питин вслед закрывающейся двери. Когда гости исчезли, он плюнул на пол и вложил меч в ножны. Он собирался покинуть свой пост и хотел рассказать о нахальстве своему брату, чтобы тот ему помог, но отряд его не пустил и попросил продолжить свой интересный рассказ про снежного барса, на что воин с радостью согласился.