Глава II
¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯
Решение
Звонок в дверь. Я поспешил открывать. На пороге стоял Питер и обнимал какую-то женщину. Черная футболка с изображением известного баскетболиста, на плечи наброшена куртка, короткая юбка и белые кроссовки – вот и весь ее наряд. Она протянула мне руку, и мне ничего не оставалось делать, как взять ее и поцеловать.
– Добрый вечер, мисс, – взмахом руки я предложил войти.
Женщина прошла в гостиную, а Питер зажег сигарету. Черные волосы были слегка приглажены, галстук неаккуратно завязан, сорочка в полосочку в некоторых местах была помята, а низ брюк и туфлю были забрызганы грязью.
– Мы тебя оторвали? – заключил я.
Он промолчал и нарочно затянулся, намекая, что данная тема исчерпана и он не хочет ее поднимать.
– Где ты такую откопал?
Если это и была та самая знакомая Питера, на которой он собирался жениться, то я ему не завидую. Вернее, не верю. Его строгость и вычурность и ее замашки и манеры ну никак не сочетались. По рассказам Питера она вынудила его купить дорогие предметы обихода, красивую и совсем недешевую мебель, кучу украшений да еще и нанять слуг. И бедный Питер всё выполнил. Не то, чтобы он был глуп, вовсе нет, а даже совсем наоборот, но, как мне кажется, он влюбился в нее по уши, влюбился, как малолеток. Что-то «экстравагантное» он находил в ней. Ну конечно, ведь он вертелся в высших кругах, а тут вот тебе – особа с бесшабашным поведением. Однако, Питер уверяет, что она аристократка, и ее положение в обществе его «еще больше возбуждает и нравится ему». Она недурна собой, в свете луны даже красива, умна, по-моему, даже чересчур, а в придачу еще очень хитра, обведет любого мужчину вокруг пальца – и все это мне поведал Питер (хотя тогда он был немного подвыпивши, на трезвую голову он вряд ли описывал свою красавицу в таких красках), тем не менее, не может жить без нее. Итак, дамы и господа, делайте ваши ставки, облапошит она Питера или останется ему верна, ведь скоро грядет свадьба.
– Ну уж точно не там, где ты обычно собираешь всякий мусор, – он выпустил клуб дыма.
– Как ты можешь так говорить! – тихо воскликнул я.
– Ты сам начал, – упрекнул меня Питер, бросил недокуренную сигарету, растоптал ее и вошел в дом. – Заметь, это не касалось Дженнифер, – шепнул он, когда я запирал дверь.
В гостиной было тепло и уютно. За окном – тишина и покой. «Как на кладбище», – сравнил Питер. Я расположился в своем любимом кресле, женщина села в другое напротив, Диего, положив ногу на ногу и покачивая последней, глазами изучал незнакомку. Та, не дожидаясь представления со стороны Питера, вернее, не давая ему слова, назвала свое имя. Ее звали Кейси Дорсат, дочь известного лорда Мартина Дорсата, который сейчас как раз находился на заседании в министерстве.
– Скажите, а что вас привело жить в Абердине? – спросил Диего.
– То же самое, что и Питера, – она провела пальцами по руке Питера, стоявшего рядом с ней. – Светская жизнь не всегда залог счастья.
– Но у вас же есть деньги, связи, возможности, чтобы найти себе место где-нибудь получше, ведь так?
– Вы правы, – отвечала Кейси. – Но в Абердине родилась моя бабушка, и я решила посетить ее, а потом из-за некоторых обстоятельств осталась. Я узнала, что в ее доме жили мои далекие предки. Стало быть, родное пристанище, вроде как.
– Понимаю, – по лицу Диего пробежала легкая улыбка. – Вон наш голубок тоже бежал от высшего общества. И снова вернулся к нему, прибежав к вам, – добавил он так глухо, что только я расслышал его слова.
– А вы Диего Милито, – больше утверждала, чем спрашивала, Кейси. – Питер много рассказывал о вас, называл вас храбрецом и даже посмел сравнить с тореадором, – она усмехнулась, а Диего засмущался, но тут же провел рукой по лицу, как бы сгоняя невольную краску. – Да, видать, он не ошибся. Я вспомнила. Вы, правда, были в Сибири и видели лосей и медведей и подружились с местным населением?
– Хорошее времечко было.
Я заметил дрожь на руках Диего. Нет, он вовсе не боялся расспросов, они ему надоедали. У этой леди замечательная память, но сейчас было со всем не к месту и времени ворошить прошлое. Даже мы редко говорили о нем, стараясь обходить неприятные моменты в жизни. А эта наглая особа лезла не в свои дела. Как будто больше и поговорить не о чем?
– А я не была в России, жаль, – мне показалось, что она притворна вздохнула. – Как бы я хотела там побывать, увидеть Москву, узнать, как и что там.
Любопытство ей под стать, как бы оно ей не навредило.
– А вы Деннис Райт, бывший писатель, - она как будто назло подчеркнула слово «бывший». – К сожалению, не читала ваши труды, поэтому не буду судить ничего о вас.
О как выворачивает! И что у нее на уме? Да, такая женщина подходит Питеру. У нее почти такая же манера выражаться, как у него, только пока она говорит мягче. Но именно, что пока. Подождите еще, она нам все устроит по первое число. Хотя наверно нет, не устроит. Видно: она, избалованная в детстве, теперь требует, чтобы ей все потакали, и делает это просто превосходно, вон Питер уже попался на крючок. Так, надо спасать парня, пока совсем не погиб. И все-таки я слишком рано делаю выводы, правда, надо подождать.
– Да, его сегодня уволили из-за расхождения желаний его и издательства, что надо отразить в статье, – отозвался Питер и погладил по голове женщину.
– Да, ты говорил мне, – сухо ответила она ему. – Ах, как наверно это ужасно? – чуть не плача, она смотрела на меня.
Блестящая перемена настроения. Я почти поверил ее состраданию. За такое исполнение ей сразу можно ставить «отлично». Какое творчество, какая игра, потрясающе. А слезы? Они были готовы хлынуть из ее прелестных глаз. И что эта леди могла забыть в этом городе? Ей надо идти в театр! Например, в знаменитый «Глобус». Думаю, сам великий Шекспир оценил бы ее талант. А если у нее еще и голос превосходный, то дорога в Ковент-Гарден ей обеспечена.
– И что вы будете теперь делать? – ее голос разбудил меня, как ото сна.
– Наверно, уйду в рыболовство. Северное море большое.
– Вы рыбачите?
– Из него такой же рыбак, как из меня балерина, – выпалил Питер. – Не обращай внимания. Он шутил, – и отвернулся от меня.
– Слышь, парень, у тебя поесть что-нибудь есть? – вдруг заговорил Диего.
– Да, конечно, – я тут же встал. – Кто что будет?
– Пиво и креветки найдутся? – с надеждой спросил Милито и поплелся на кухню.
– Найдутся, – ответил я. – Поищи в холодильнике.
– Конечно, а где ты предлагаешь еще их искать, – донеслось из кухни.
– Я ничего не буду, – буркнул Питер и пошел вслед за Диего.
– Спасибо, но мы недавно ужинали, – ответила Кейси, перехватив мой вопрошающий взгляд.
Я пересел на диван поближе к ней. Она не была против этого и лишь улыбнулась. Господи, какая чудесная улыбка. Хочу видеть ее еще и еще. Какой прекрасное создание сидит передо мной. Волосы, словно шелк, льются на плечи и немного завиваются на концах. Карие глаза такие проницательные, они проедают всё ваше тело, впиваясь в самое сердце, нет, в самую душу, в самое ваше нутро. Они следят за каждым вашим движением, не упуская самой мелочи, пронзают вас, как холод до мозга костей. Хочется увести взгляд в сторону, но они цепляют его и удерживают. В них отражаются глубины Вселенной, а коричневый цвет, как обруч, как стена, защищает их, охраняет гармонию природы, не давая ей распасться. Боже, неужели Питер всего этого не видит? Зачем он с ней так обращается? Говорите, свадьба будет? Но теперь я понимаю, что их брак будет несчастливым. Эта прекрасная женщина будет несчастна с Питером.
– Скажите, – начал я, обернувшись, не смотрит ли на нас Питер, но он, кажется, болтал с Диего.
– Можно на ты.
– Простите?
– Я разрешаю вам говорить мне «ты», – сказала Кейси и улыбнулась еще раз. Божественная улыбка!
– Как пожелаете… Я хотел сказать, как пожелаешь… Вы, то есть ты… Ты случайно не выступаешь в Театре Его Величества?
– Не понимаю, – она была крайне озадачена моим вопросом.
– Или хотя бы в «Тиноли»?
– Нет, конечно, для меня это слишком мелко.
Теперь пришло время мне удивляться. Такого ответа я честно от нее не ожидал.
– Так, значит, я угадал, что ты – актриса?
– И певица, – гордо добавила она. – Я играю в операх на больших сценах.
– В Ковент-Гардене?
– С него я начала, – небрежно бросила она. – Ну не сразу, конечно, но попытка не пытка, мне повезло. Я выступала в Ла Скала, Сарсуэле, Сан-Карлуше, в Дрездене, Вене, Монако и Женеве, в самом «Гранд-Опера». Вот хотела бы еще спеть в Большом Театре, что в России.
– Такой великолепный талант и у нас здесь!
– Но я устала, устала от бесконечных поездок, устала от хлопающей публики, не скажу, что это неприятно, ты, наверно, такого никогда и не переживал.
– Не переживал…
– Мне нужен был глоток свежего воздуха, мне нужен был отдых. Меня завалили письмами с приглашениями, конечно, не в том объеме, в каком получают актеры, что маячат на экранах, или поп-певцы, этакие балалайки-кривляки, но всё же в достаточном, чтобы мне пришлось отказаться. И я отказывалась. А потом просто покинула сцену. Снималась в кино, порой даже давали первую роль. Но вскоре и это мне приелось… Я вижу, тебе бы очень хотелось меня послушать, – улыбка блеснула в глазах, но тут же потускнела. – Но нет.
– Боишься Питера? – решился я на опасный вопрос, грозящий настроить Кейси против меня.
– С чего бы вдруг? Он добр ко мне. Он помог мне выбраться из депрессии.
– Кейси, я бы очень хотел, чтобы ты спела, у меня есть пианино, не знаю, играешь ли ты?
– Этому учили всех леди в моем роду, – строго заметила Кейси. – Кстати, мой сын выступает в хоре Святого Марка. Не знаю, слышал ли о таком.
– К сожалению, нет.
– Да, конечно, Венский хор намного известней, но мой малыш пока еще не рос до таких высот.
Хм, интересно, а Питер знает, что его будущей жены есть ребенок, или она сообщит ему такую радостную новость уже после медового месяца. То-то будет веселуха.
Кейси встала. Я тут же поднялся с дивана.
– Ты говорил, у тебя есть пианино.
– Да, – я прошел к дальнему углу и откинул покрывало. Нашему взору открылось старинное пианино с вырезанным символом Шотландии на передней стенке.
– Оно принадлежало еще родственникам Дженнифер, – пояснил я. – Моей бывшей супруги.
– А что с ней случилось?
– Она умерла…
– Господи! Примите мои соболезнования.
– Нет-нет, вы не так меня поняли, – я сам опешил от своего заявления. – Я хотел сказать: она умерла для моего сердца и, что с ней сейчас, меня не волнует.
– Это она? – Кейси указала на портрет на стене над пианино, где были изображены мы с Дженни, а посередине Рудди. Такие счастливые, думали, что брак наш продлится вечность, но судьба решила по-своему.
– Хороша, – медленно произнесла леди. – И она играла тебе?
– Да, бывало, часто по ночам в непогоду. Под ее мелодию засыпала наша собака, а потом и я. Она сама стремилась стать композитором, но жизнь сыграла с ней злую шутку, и она забросила это дело. Но те произведения, что она успела сочинить и сыграть здесь, у нас дома, не описать словами…
– Что ты хочешь, чтобы я тебе сыграла? – поинтересовалась Кейси и присела на стульчик.
– На твой выбор, – я облокотился об пианино, держа бокал вина в руке и наблюдая за тем, как искрится в нем свет ламп.
– Может, что-нибудь из репертуара моего сына? Например, «Caresse sur l'Ocean», в переводе «Лаская океан». Согласен?
– Будь по-твоему.
И она начала играть, и песня полилась. Сколько чувств, сколько души она вложила в исполнение. Ради такого действительно стоит тратить деньги на билеты в театры. Да зная я о такой красоте, каждый день слушал бы ее голос. Сесть в кресло, скрестив пальцы, и слушать, слушать. Сердце замирает от каждого ее звука. Будто душа покидает тело. И летит, летит над водой, над океаном, Тихим, Атлантическим, Индийским, а лучше Северно-Ледовитым, где воздух чист и где душа поет. Ты слушаешь песню, а душа летит дальше, летит над океаном красоты и любви. Боже, как прекрасно! Что же ты за прелесть, что за ангел? Но будь ты даже демоном, я бы любил приходить к тебе по песку и наслаждаться твоим пением. Песок и вода ласкали бы наши стопы, а мы бы стояли и смотрели вдаль вслед уходящим кораблям. Лети, душа, лети! Лети над океаном вечности, где время не властно. А я всё продолжал бы слушать и верить, что эта песня никогда не закончится. Твой голос завораживает, твоя игра очищает, а песня, песня заставляет плакать, и я уже не могу остановиться. Слезы текут, и каплей за каплей падают мне на раскрытую ладонь. Не успевая испариться, они наполняют ее. Они превращаются в неведомую птицу, которая, взмахивая крыльями, слетает с пальцев, и рука ловит уже пустой воздух. Но вот птица появляется перед глазами, а может, и не птица. Все расплывчато и загадочно. И что это? Передо мной предстает образ женщины, до боли знакомый. И сердце щемит. Как больно! Я не могу больше смотреть на нее, но образ не хочет покидать меня. Но, моргнув, я вижу, как он начинает расплываться и вскоре исчезает, превратившись в воду и падая на мою ладонь.
Кейси остановилась, задержав пальцы над клавишами, и пустилась снова. О, Кейси, своей игрой ты мучаешь меня, терзаешь мое сердце. Песня зачаровывает, она захватывает мою душу и несет к алтарю. Прости меня за все прегрешения, содеянные мной в этом мире, прости. Молю тебя! И как будто ее голос, мощный, но в тоже время и убийственно прекрасный, вторит моим мольбам. Отпусти ей грехи! Уже не за себя прошу, а за нее, за это божественное создание. И слезы высохли. Но грусть и тоска навалились на меня. Что это со мной?..
Кейси перестала играть. Она закрыла крышку и долго-долго смотрела на меня.
– Кейси, я люблю вас. Я полюбил вас с той самой минуты, как вы вошли сюда. И пускай ваш наряд меня немного смутил, но тот свет, что шел от вас, – он пьянил меня. Кейси, я не проживу без вас и дня. Кейси, будьте моей женой.
– «Но я другому отдана, И буду век ему верна», – процитировала она Татьяну, почти пропела. – Быть может, вы очень чувствующий человек, в отличие от некоторых, но вы слабы, слабы духом. В этом плане Питер гораздо сильнее вас… Простите, я не хотела… Где у вас тут туалет?
– Слева от кухни, – прошептал я и уселся в кресло, ноги меня уже не держали. Чувства любви и совести бушевали во мне и никак не хотели утихнуть. Как мог я осуждать Питера за такую влюбчивость, теперь сам чуть не валяясь у ее ног. Кейси могла сказать мне «да», и всё бы решилось в один миг, но она не сделала этого, не посмела. Вот мы и испытали тебя на преданность будущему мужу. Оказывается, ты не такая уж и плохая, какой представлялась по рассказам Питера. Леди, вы и правда достойны этого звания.
Стерев появившиеся слезы на щеках и смотря куда-то вдаль, на пианино, за которым только что сидела она, я и не заметил, как в гостиную вошли Питер и Диего. Они что-то бурно обсуждали и громко спорили. Надеюсь, они не разбудили Джул. О Боже, я только сейчас вспомнил о ней. Надо будет проведать ее. Как она там, крошка?
– Кейси, что с тобой, ты плохо выглядишь? – послышался голос Питера.
О нет, они столкнулись в коридоре. Что теперь будет?
– Оставь меня в покое, – был ответ.
Неужели из-за меня распадется такая блестящая пара? Она с шикарным голосом и артистическими способностями. Он с расчетливым умом, выдающий всегда своевременные, блестящие и неопровержимые идеи. Какая история! Какая драма! И всё это у меня дома. Мне везет.
– Кейси, тебя Денни обидел? – вдруг спросил Питер. Меня аж всего передернуло.
– Нет, он здесь ни при чем.
– Так, друзья, мы здесь собрались, чтобы обсудить важное дело, – Диего встал между ними. – В конце концов, мы ведь хотим помочь Денни.
– Да, ты прав, – быстро согласился Питер. – Скандал можно оставить на потом.
– Вот как ты теперь заговорил! – воскликнула Кейси и отвесила пощечину. Неважный был звук, негромкий, видимо, Питер успел увернуться, хотя и не полностью.
Сколько нового обо всех нас сегодня открылось. А сколько еще предстояло открыться? Интересно только, как в таком состоянии они собираются трезво мыслить и что-то предпринимать. Я-то уже не готов что-то делать. Завалиться спать и забыться. Слишком многое сегодня произошло.
Погодите, а это еще что такое? Я поднял с пола бумажку. Кажется, отрывок от какой-то карты. Слово «Мерида» было обведено красным фломастером. Город, что ли?
Так, на диване дольше всех сидел Диего. Наверняка он и выронил. Но зачем ему понадобился этот город? Что он нашел в нем? Я положил обрывок в карман и осушил бокал.
– Итак, я звоню инспектору, – заявил Питер. – Денни, напомни, как его зовут?
– Кажется, Оливер Мак-Фарлан, да именно так, – я пошел к лестнице. – Надо проверить Джул, – и скрылся за дверью.
Стараясь не шуметь, я медленно поднимался по ступенькам. Персидский ковер украшал стену по одну сторону лестницы, по другую – тянулись белые, искусно вырезанные перила. Красная дорожка сбегала вниз – эта идея когда-то давно пришла Дженнифер. Она считала себя звездой, поэтому должна была каждое утро спускаться со второго этажа именно по такому ковру, дабы заряжаться энергией на целый день. Ну, у каждого свои прихоти и суеверия. Мне что черная кошка пробежит через дорогу, что человек с пустым ведром встретится, да даже если ни будет ни одной плохой приметы, все равно день будет испорчен. Почему? Потому что я сам – плохая примета, потому что я порчу всем настроение своими желчными статьями, своими дерзкими мыслями. Вот за это, скорее всего, и выгнали, просто выставили за дверь. Что же, посмотрим, как они там, в издательстве, без меня протянут.
– Ты творец своей судьбы…
Я остановился перед дверью спальни. Пальцы дрогнули и застыли у ручки. Что это было? Кто здесь?
– Так веди жизнь свою к свету…
Голос женский, но с каким-то детским оттенком, захватывающий иногда грубые мужские интонации. Как будто слышишь хор, но то ли поет, то ли говорит один человек.
Я потянул ручку вниз.
– Пред огнем расступится тьма…
Совесть? Совесть заговорила? О, парень, ты спятил. Так, надо собраться. Наверно, хмель опять ударил в голову.
– И рухнет мир к твоим ногам…
Спасибо, конечно, за нотацию, но как-то уж очень пессимистично. Видимо, сегодняшние слова матери девочки да еще перебор алкоголя играют со мной злую шутку.
Я тряхнул головой, пошлепал по щекам, ожидая, возобновит ли свою проповедь голос, но всё было тихо. Открыв дверь, я почувствовал, как свежий ветер дунул мне в лицо. Темнота скрывала комнату, однако я сумел различить отброшенное на пол одеяло. Что здесь произошло? Ребенка на кровати не было! А ветер? Господи, окно распахнуто настежь. Я выглянул наружу, но ничего необычного не заметил. Лишь качались ветки деревьев. Я выскочил из спальни и столкнулся с Питером. Он был возбужден так же, как и я.
– Питер! Ее украли!
– Ден, Оливер Мак-Фарлан мертв, убит.
– Что?!
– Что слышал, – Питер ворвался в комнату, включил свет, внимательно исследовал пол и кровать.
Я услышал, как хлопнула дверь, – это Диего выбежал на улицу. Вскоре он оказался под окном.
– Ничего? – Питер высунулся наружу.
– Ничего! – крикнул Диего и с досадой развел руки.
– Я так и знал, – Питер повернулся ко мне и подошедшей Кейси. – Ты уверен, что она не могла сама уйти?
– Сто процентов. Любой бы из нас мог заметить ее, да и вряд ли бы она решила сбежать, наоборот, она искала здесь защиты.
– Да, ты прав, – Питер скрыл зевоту и взглянул на часы. – Пол-одиннадцатого. Я думаю, ее похитили, когда ты был один дома в недееспособном состоянии, иначе бы мы услышали шум или шаги.
– Ты сказал, что Мак-Фарлан убит? – вспомнил я и ужаснулся этой новости.
– Да, мне так сообщили в полиции, – сидя на подоконнике и скрестив руки на груди, Питер размышлял.
– Кто ведет дело убитой? – я выделил последнее слово.
– Теперь какой-то молодой сержант Джерард Томассон. Не могли получше найти.
– Его специально убили, – заключил я, построив в логической последовательности произошедшие за сегодня события.
– Этого следовало ожидать с самого начала, – перебил меня Питер. – Тебя подставили – это очевидно.
– Что ты пугаешь нашего друга? – в проеме появился Диего. – Денни не брал на себя ответственность за этого ребенка, ведь так?
– О чем ты говоришь? – слова Милито заставили меня насторожиться.
– Девочку украли, значит, она кому-то была нужна, а значит, нам не о чем больше беспокоиться. Да, она, конечно, может оказаться в плохих руках, но то дело полиции, а не наше. Значит, ты, Денни, можешь спать спокойно. Считай, что с тебя сняли груз в виде этого ребенка, тебе не надо будет за ней следить, бояться, что с ней что-нибудь случится. Лейтенанта убили, да, печально, но это тоже не наши заботы. Так что расслабься, завтра тебе надо будет подыскать новую работу – неприятная проблема.
– Диего прав, – подтвердила Кейси.
Оп-па, и она с ним за одно!
– Ты слишком устал, тебе требуется крепкий и здоровый сон, – добавила она и, взяв меня под руку, повела к двери.
Через несколько минут мы сидели в гостиной, допивая последнюю бутылку вина. Мы решили еще полчасика поговорить о разных пустяках, а потом – прощаться. Диего пошел разбирать чемоданы в спальню для гостей. Я, Питер и Кейси стояли на улице.
– Всё будет хорошо, – сказала мне леди и одарила улыбкой, но теперь та не была теплой, напротив, какой-то холодной и отталкивающей. – А девочка… – она отвернулась и пошла по дорожке к калитке, в пяти метрах от которой стоял их черный «ламборджини».
– Питер, неужели думаешь, что всё закончилось?
– Не знаю, – он докуривал сигарету. – Ни следов взлома, ни следов борьбы – меня это удивляет. Тебе нужен детектив.
– Может, тот сержант?
– Решай сам, – он бросил окурок и двинулся к машине. – Если что, Диего поможет тебе, – крикнул он через плечо.
Грохот, скрежет, гром. Питера швырнуло на траву. Всё произошло очень быстро, как в страшном сне. Жар прошел по лицу и рукам. Я поднял глаза и увидел, как к небу поднимается огромный клуб черного дыма. Горела машина. Вокруг поднялся шум и гам, лаял выбежавший на улицу Рудди, слышались крики жителей, высунувшихся из домов.
Впереди лежала Кейси, а на ней сломанная калитка. Я подбежал к ней и скинул доски. Слава богу, Кейси была жива и дышала. Лишь лицо было в саже и грязи, а руки слегка опалены. Видимо, калитка спасла ее от взрыва.
– Кейси, ответь!
Она открыла глаза и закашлялась.
– Господи, что это было?
– Кто-то пытался убить тебя, – отряхиваясь, к ней приблизился Питер.
– Или нас, – прошептала леди.
– Все живы? – к нам подбежал Диего. – Я вызвал «скорую». Неплохой взрывчик.
Я помог встать Кейси, Питер придерживал ее за руку.
– Вы в порядке? – к нам подошел грузный мужчина лет сорока пяти. Это был мистер Шефолд, здешний полицейский. Он все время покручивал палкой и присвистывал. Я заметил очки на его носу в толстой оправе. Вчера у него были золотые очки, может, потерял, разбил, может, и украли. Этот Шефолд, как только получал зарплату, всегда бежал в магазин купить что-нибудь жене, а себе он приобретал очки, коллекционировал их и каждый месяц новые одевал. Но в тоже время он просто не следил за своими вещами. Я даже бы не удивился, если бы у него пропала униформа.
– Благодарю, все целы, – отозвался я. И тут меня как током пробило. Я вспомнил диалог с Мартином, который как раз говорил, что этот Шефолд и еще какой-то господин вертелись перед моим домом. Так-так-так, и этот полисмен уже тут как тут. Интересно!
– Это ваша была машина? – полицейский бочком обошел горящий автомобиль и прошагал к нам.
– Да, наша, – ответил Питер. – Эй, Диего, отведи ее в дом, а я пока разберусь, – он аккуратно передал Кейси из рук в руки Диего.
– Надеюсь, она была застрахована? – допрашивал полицейский.
– А вам это так важно? – раздраженно спросил Питер.
– Хе-хе, мистер, вижу, вы не из здешних, – как-то странно засмеялся Шефолд, причмокивая и прихрюкивая, вылитая свинья. – Не знаю, как у вас, но у нас не принято, чтобы машины вот так вот взрывались на дороге.
– Не вижу ничего в этом смешного, – рявкнул Питер.
Пожарные тушили огонь, и когда исчез последний намек на возможное возгорание, они уехали. «Ламборджини» представлял собой жалкое зрелище. Покореженные бока, полностью разнесенная на куски крыша, валяющиеся вокруг стекла и железки.
– Ваши документы, – потребовал Шефолд, быстро показав свое удостоверение и достав блокнот.
Питер вынул из кармана паспорт и водительские права. Полисмен очень долго их изучал в свете непострадавшего фонаря.
– Пройдемте со мной, – наконец сказал он.
– Но почему? – всполошился Питер. – Ведь все документы в порядке.
– Да, они в порядке, только вот… – замялся Шефолд. Я впервые видел его таким. Он всегда выглядел бойким и задиристым, как на работе, так и в выходные, но сейчас откуда-то взявшиеся усталость и бледность проступали на его жирном лице.
– Мистер Шефолд, – я встрял в разговор, – так в чем проблема?
Он вдруг взял меня под локоть и отвел на приличное расстояние, чтобы никто нас не слышал. Он еще некоторое время колебался, поигрывая пальцами по палке и шелестя блокнотом, но потом решился.
– Мистер Райт, я давно вас знаю, как порядочного человека, и пару раз видел вашего гостя, но перед вами стоит не Питер О’Нил.
– Прошу прощения, я вас не понимаю.
– Проблема заключается в том, – он указал на Питера и как бы невзначай огляделся вокруг: не подслушивает ли кто. – Проблема в том, что либо перед вами призрак, либо он вернулся оттуда, откуда еще никто не возвращался, – пот водопадом стекал со лба, и полисмен потянулся за платком.
– Не говорите, пожалуйста, загадками.
– Я недавно просматривал список умерших или убитых за этот месяц, человек тридцать, не более – превосходный показатель, так вот, этот господин, – он снова указал на моего друга, – числится в списке убитых.
– Но это невозможно, – я был ошарашен, но каким чудом пытался держать себя в руках.
– Его тело нашли рядом с взорванной машиной, он как раз шел открывать ее, – возбужденно продолжал полицейский. – Я удивлен не меньше вашего, но подумайте, что мне делать.
– Чепуха! – крикнул я. – Наверняка что-нибудь у вас в участке напутали, а может, район не тот смотрели.
– Помилуйте! Ошибки нет.
– Точно? – уверенность Шефолда заставляла меня сомневаться в моем преждевременном заявлении. – И как этот казус мы должны истолковать?
– И что самое интересное, – полицейский придвинулся ко мне вплотную, что мне пришлось сделать шаг назад, – по архиву взрыв должен был произойти на два часа раньше сегодняшнего. То есть не в одиннадцать, а в девять.
– И в этом самом месте?
– Да, мистер Райт, – он поглядел на меня, словно искал объяснений всему произошедшему или хотя бы поддержку. – С таким поворотом событий мне еще не приходилось сталкиваться.
– Ну и денек выдался, – прошептал я в изнеможении. Глаза слипались, ноги еле держали, тело ломило, башка болела, а еще предстояло распутывать весь этот клубок тайн и загадок. – Так, разбирайтесь сами с господином О’Нилом, он это или не он, – громко заявил я и зашагал к дому, – а я пошел спать.
На пороге меня встретила Кейси. Ее пальцы были смазаны зеленкой и кое-где перевязаны бинтами. На лице виднелась пара ссадин. А в целом состояние у нее было неплохое. На плечи она набросила мою куртку, так как ее куртка не могла ее согреть от наступившего ночного холода. Какая перемена! Только что чуть не изжарилась, простите мой дурной лексикон, то теперь она дрожала от небольшого дуновения ветра.
– Я похожа на волейболистку, – через силу она улыбнулась и показала свою руку. – Как там Питер? – надо отметить, волнение у нее было вполне естественным, она искренне переживала за будущего супруга. Лучше пока не шокировать ее последней новостью.
– Могут завести уголовное дело, – ответил я. – Но надеюсь, все обойдется.
Она промолчала, пристально наблюдая за Питером и Шефолдом.
В гостиной на диване дремал Диего. Когда я проходил мимо, он лишь кивнул головой – «Всё в порядке, можешь спать спокойно», и смачно захрапел. Я поднялся к себе в комнату. Небольшая кровать, два стула, стол для работы, несколько картин вдоль стен и шкаф – вот, что составляло ее скромный интерьер. Переодевшись в ночное, я лег на кровать и потушил свет. Я включил музыкальный центр, поставил «La Diosa Fredda» (всё-таки мне больше нравились заграничные песни, чем наши отечественные), под которую я обычно засыпал после тяжелого дня, и призадумался. Быть может, это был лишь кошмарный сон? И стоит проснуться, и всё вернется на свои места? Я буду сидеть у себя в кабинете, Лиз заниматься цветами, а Фред всё так же дико смеяться. Уж лучше принимать ее коварство и его издевательства, нежели быть безработным. Не будет той девочки, не будет странностей с ее исчезновением. Не будет взрыва машины. Не будет Кейси. Но как же без нее? Да, ладно, Питер рано или поздно познакомил бы нас.
– Я люблю тебя… – но вместо имени Кейси вырвалось, – Дженни!..
– Я тебя тоже… – откуда из глубины души донеслось до меня.
– Кто здесь? – я уселся на кровати, впиваясь во тьму. Но никого не было, должно быть показалось, у меня ведь бурная фантазия, особенно после выпивки.
Я поудобнее лег и заснул.